Моя первая любовь и неделя дикой, безумной страсти…
Работа на износ, в тщетных попытках, заглушить разлуку…
Девушка из запомнившегося дома у околицы, развешивающая белье. Катящийся по земле тазик и… И детские распашонки на краю верёвки!
Я раскрыл глаза и посмотрел на друга.
– Воспитаю, как свою. Обещаю, – произнёс он недрогнувшим голосом, твёрдо встретив мой взгляд.
Глава 27
Наша жизнь полна неожиданностей, зачастую вполне предсказуемых, но от этого они не становятся менее значительными.
Каждый год неожиданно выпадает снег. Вот уж, чего точно никак не ожидаешь. Чиновники только руками разводят и начинают рассказывать, какие героические меры они предпринимают, чтобы справиться с навалившейся бедой.
То вдруг земля даст необычно большой урожай. И с этим приходится бороться, как со стихийным бедствием, мобилизуя все свободные силы и транспорт. А сколько потом бумаги тратится, чтобы скрыть сотни тонн сгнившего зерна и картофеля, и не счесть.
Не так часто неожиданности переходят для чиновников в неприятности. Случись развалиться дороге, мосту или зданию, которые только что за счёт казны построены, тогда приходится искать виноватых. Впрочем, чиновничья братия и тут маху не даёт. Все винтики вовремя смазаны, «лишние» деньги поделены, так что обычно виновные отделываются лёгким испугом, а то и приносят в жертву одного из своих, как правило, из «неудобных». Из тех правдорубов, которые не понимают, что государственная машина – это сложный механизм, и без смазки работать не будет.
На фоне этих бед никто обычно не замечает, как порой вовремя перед неприятностями подрастают цены на бензин или транспортные тарифы, а то и на другие мелочи. Не время рядиться, когда подвиги совершаются. Пройдёт месяц-другой, и те же чиновники, при попустительстве которых цены выросли, выступят за их же снижение, показав себя радетелями интересов совсем других групп промышленников и аграриев. Карманы-то у чиновника с обеих сторон на сюртук нашиты. Так что нельзя всё в один складывать, а то самого перекосит. Опять же с двух сторон получать куда как приятнее.
Понятное дело, что дирижировать всеми процессами сложно, но зато как приятно. Вроде бы цены на бензин перед посевной всего-то на семь копеечек поднялись, а в итоге, смотришь, с каждого наместничества по паре миллионов рублей чистой прибыли получилось. Затем и с подорожавших зерновых перепало, и с продажи подрядов по программе государственной, срочно свёрстанной для снижения цены на тот же хлеб. Только успевай крутись, лавируя между крупными группами богатеев и коалициями Кланов. Ещё бы контролёры императорские в сложное дело управления страной не лезли, так совсем бы хорошо чиновнику жилось.
– В общем-то я по делу позвонил, – выдохнул в трубку купец Липатов, после того, как мы обменялись положенными приветствиями и поинтересовались здоровьем друг друга, – Встреча у меня тут была неприятная на днях. Есть у нас такой Мелентьев, пожалуй, самый крупный откупщик по зерну на всё княжество. О прошлом годе он от министерства финансов на откупе был, а нынче, сказывают, на германцев работает. Деньжищ они ему не на шутку отвалили. Я сам-то с зерном раньше не особо связывался. Так, по случаю прихватывал по мелочам. Чисто для перепродажи. А те купцы, что на зерне работают, о Мелентьеве очень нехорошо отзывались, с опаской говорили и исключительно приватным образом. Последние годы у них не всё ладно. То погорит кто, у другого судебные сутяги арест на элеваторы наложат, да так дело затянут, что чуть не всё зерно в негодность придёт, то дорога железная вагоны в срок не подаст. Короче, начал Мелентьев с намёков многозначительных, вроде, как не своим делом я занялся, а под конец и вовсе мне ультиматум выставил. Видишь ли, нужно ему, чтобы я зерно едва ли не в закупную цену продал, а элеваторы и вовсе отдал в аренду лет на десять. Памятуя про наш разговор, я ему ответил, что всего лишь по твоему поручению зерном занимаюсь. На что он очень нехорошо улыбнулся, и сказал, что с тобой проблем не будет. Честно скажу, видал я наглецов всяких, но с таким первый раз сталкиваюсь. С виду вроде не глуп, но как-то слишком уж он лихо авансы раздаёт и меры не чувствует. Того и гляди поверить можно, что это Мелентьев у нас Император, или один из ближних его.
– У нас так много зерна, что он на крайности пошёл? – поинтересовался я у купца.
Совсем я с делами и болячками своими замотался. Надо будет время на объезд владений выбрать. На те же элеваторы хоть раз посмотреть, что Липатов выстроил и пшеницей да рожью наполнил.
– Немало. Почитай, ту же вашу Рязань можем два, а то и три месяца зерном и мукой снабжать, – довольным голосом пророкотал купец в трубку.
– Ого, это когда же мы столько набрать успели?
– Так вот сам теперь гадаю. Я его по осени небольшими партиями покупал, а тут вдруг своё зерно мне двое наших купцов продать решили. Не из самых крупных, но и не мелочь какая. В первую сотню по княжеству входят. Тогда-то я на радостях внимания особо не обратил, а теперь припоминать начал. Встревожены они оба чем-то были. Торопились изрядно. И за ценой не сильно стояли, – купец пару секунд помолчал, а потом уже заметно тише, добавил, – Тщеславие нас губит… Мечтал я в первую сотню войти, а похоже, в блуд всех втянул.
– Разговор с Мелентьевым когда состоялся? – я сделал вид, что не заметил раскаяния купца, собирающегося было посыпать свою голову пеплом.
– Третий день как пошёл. Я тогда сразу пробовал позвонить, но сказали, что ты в столицу улетел, кости тянуть, – зачастил в трубку Липатов.
Ага, три дня… Точно. Летаю я раз в неделю в госпиталь. Мне там гайки на аппарате подкручивают, чтобы спицы натянулись и кость ноги вытягивали. В следующий приезд пообещали аппарат снять.
А лиходеев только вчера вечером выхватили.
Совпадение? Три скользких уголовных типа пытались просочиться на мои земли, но были перехвачены егерями. Приказам не подчинились. Начали отстреливаться. Одного из них, раненого в ногу, егеря взяли живьём. Двоих тоже неплохо к реке прижали, но что-то там у них дважды так полыхнуло, что враз круг выгорел, метров пятьдесят диаметром. То-то. Чтобы по лесу ходить – особый навык нужен. У себя в городе они бы моих егерей на раз обставили, а в лесу извините-подвиньтесь, господа уголовнички. Не под лес вы заточены. На нашем столе ваши козыри не играют.
Опять же, сомнение меня гложет…
С каких-таких хлебов алькальды моего разрешения спросили на усиление нарядов. Буквально за день, до того как… Знали что-то, или приказ получили?
Скажу честно, эта игра втёмную мне порой начинает надоедать.
Как выяснилось из наскоро проведённого допроса, трое убийц, заявившихся в мои владения по заданию столичного криминального авторитета, тащили с собой магическую гадость и готовились сжечь мой новый дом, что характерно, вместе со мной. По крайней мере, единственный выживший не раз подтвердил, что сжечь документы в доме можно было как вместе с их хозяином, так и без него. То есть, заказчика не волновало, остался бы я жив, или нет. Опять же и прямого задания на моё умерщвление у поджигателей не было.
С собой они тянули две «Огнёвки». Добротный старый военный артефакт. Их сейчас на военных складах совсем немного осталось. Можно сказать – музейными экспонатами они скоро станут. Этакий сосуд, размером с бидон для молока. При взрыве он огня даёт побольше, чем бочка авиационного керосина, и пылает намного жарче. Егеря говорят, что на выгоревшей проплешине у реки деревья в обхват толщиной успели в пепел сгореть, пока пламя «Огнёвок» бушевало. Подожги лиходеи дом, и не факт, что я спросонья Щиты успел бы на себя накинуть, чтобы выбраться из пожарища.
До столичного пахана мне сходу не добраться, к тому же вряд ли он с непосредственным заказчиком дело имел. Зато Мелентьев мне интересен. Больно уж он вовремя со своим ультиматумом объявился. А то я себе голову сломал, пытаясь догадаться, кому мог настолько дорогу перебежать, что ко мне поджигателей подослали. Причём, именно пожар им нужно устроить было.