Попаданец торопливо ел свою порцию каши, выданную кашеваром и раздумывал — просить ли еще одну или и так сойдет? Если случится бой, то вторую порцию лучше не спрашивать, а нет, то можно и попросить.

Попутно, или лучше сказать — параллельно, Ярослав изучал мурманских воинов. Ежели, смотреть со стороны, то не особо отличались от бранчан. Есть и высокие, и не очень, бородатые и бритые. А сказать, какого цвета волосы сложно, потому что прически скрывают шлемы. Не такие, которые любят изображать художники и киношники — с рогами, а конусообразные, во многом напоминающие яйца, а то и ведра. Типа — ведро, в форме «усеченного конуса». Доспехи — просторные кожаные рубахи, только пластинки погуще, словно бы чешуя. Ах, да, если мурманы пришли из здешнего аналога Скандинавии, то там с железом полный порядок, не как в Бранском княжестве, где имеется лишь болотная руда. В школе, помнится, проходили, что по пути «из варяг во греки», со скандинавского полуострова на Русь везли именно железо, а из «греков», то есть, из Византии, соль. Но соль в Бранском княжестве есть своя — он выяснял, добывают ее на соляных варницах. Варницы — значит, соль как-то варят?

Мечи и топоры были не у всех, а если и у всех, то не на виду. В принципе, правильно. Биармины — народ мирный. Вон, Ярослав уже обратил внимание, что неподалеку поссорились мальчишки. У нас бы один другому уже пинка дал, а тот, в ответ, в ухо заехал, а эти лишь постояли, да потолкали друг друга, а потом и разошлись.

— А чем тут торгуют? — поинтересовался Ярослав проходившего мимо Татеня. А тот уже не просто шел, а словно бы шествовал.

— Так сходи да сам и посмотри, — отмахнулся старый воин, или правильнее сказать воевода? Вон какой важный стал, грудь колесом топорщит, Лучше бы он по ночам храпеть перестал. А то ходит как павлин, даром, что хвоста нет. Перьев, что ли, каких набрать да подарить старику? Так ведь не поймет шутки. И про павлинов здесь пока слыхом не слыхивали. Ладно, пусть входит в образ начальника. Но идти к мурманам одному было стремно. Да и языка он не знает.

— Может, вместе сходим? — предложил Ярослав. — А то мало ли что от них ждать.

— Не боись, они теперь смирные будут, эти мурманы, только супротив безобидных, вроде биарминов наших, добрые бойцы, а на деле те еще трусы, — усмехнулся Татень. — Любят они сотней на десятерых, а потом похваляются, какие храбрые. Пенители волн, копье Одина им в дышло и молоток Тора в задницу!

Классное ругательство Татень придумал. Надо запомнить. Один, вроде бы, главный бог был у викингов, а Тор, который великанов молотком бил. Или все-таки молотом?

Ярослав еще раз взглянул на хмурых воинов, Не похожи они на трусов. И оружие появилось, словно бы из-под земли. Вон, рукоятка меча торчит, а там, если присмотреться, топорище. Не иначе, к бою готовятся.

Но все-таки, можно и одному сходить, авось, не съедят. Если что, так он и сам не лыком шит. И на товары любопытственно посмотреть.

Товары мурманов были разложены на кусках старого холста. Не иначе, это куски парусов? И что здесь интересного? Так вроде, ничего этакого. Вон — железные поковки — наконечники для стрел связками, наконечники копий.

— Почём? — кивнул парень на наконечник копья.

Продавец — рослый мужик в вытертой кожаной куртке без железок, зато в настоящем железном шлеме, ответил, хоть и коряво, но вполне понятно:

— Один шкурка соболь.

Ну ни хрена себе! Шкурка соболя за какой-то там наконечник. Но Ярослав не успел сказать это вслух, как подбежали биармины, притащившие целый ворох шкурок и быстренько обменявшие их на наконечники. Видимо, у ребят из леса свои представления о ценности.

А Ярослав пошел дальше. Кроме нужных в лесу вещей — наконечников, ножей, рыболовных крючков, мурманы зачем-то торговали еще и сельскохозяйственными инструментами. Вон — не иначе, связка серпов. А там коса-горбуша. Куда это биарминам? Хлеб они не выращивают, сено не косят.

Еще мурманы привезли на торжище ткани. Не то лен, не то что-то еще, погрубее. Уж не из крапивы ли? Вроде бы, ее тоже можно использовать для изготовления материи.

А вот сами лесные люди предлагали приезжим собственные товары — шкурки разных зверушек, а еще чьи-то клыки, а вон тут, словно стожок, нечто похожее на бивни слона, только подлиннее. Это не от мамонта ли бивни?

Неужели в этой реальности мамонты еще не вымерли? Или биармины их где-то откопали?

— Товар присматриваешь? — обратился вдруг к Ярославу высоченный блондин с глубоким рубленным шрамом на щеке. — Хочешь девке своей колечко подарить? Или бусики?

Блондин говорил на родном для Ярослава и жителей Бранского княжества языке очень чисто. Странно. Может, этот из своих, что переметнулись на сторону мурманов? Во все времена такие бывали. А товар у него был интересный — янтарные перстеньки и бусы. А их, похоже, у него разбирают. Вон, уже половины товаров нет. Все правильно. Юные биармины хотят сделать подарок своим девушкам. Тем, что еще заплетают волосы в две косы.

Купить, что ли и ему что-то янтарное? Только, кому подарить? Женщине-рыси или лесной колдунье?

Мысленно усмехнувшись, Ярослав спросил:

— А что за товар возьмешь? Денег у меня нет, шкурок тоже.

— Меч твой возьму, — не моргнув глазом ответил блондин. — Меч у тебя неплох, если его закалить, то совсем хорош станет. А я тебе за меч три колечка дам, а хочешь — так и бусы. Дикари за такие бусы десять шкурок лисицы дают или пять волчьих, а если белка — так и все сто.

Ну, белка, положим, в этих местах не слишком в цене, а если точно сказать — так кому вообще белка нужна? Беличьи шкурки ценятся очень низко из-за их большого количества. А вот лисица уже интереснее. Ярослав удивился другому — как это морской бродяга смог оценить меч, если он в ножнах и торчит только рукоять? Но спрашивать об этом у мурмана не стал. Лучше пусть ему Татень ответит, а то и Клест.

— Это у тебя шутка такая? — нахмурился парень, внутренне подготовившись к скандалу.

— Не хочешь меч отдавать — не отдавай, — равнодушно отозвался морской бродяга. — Но ты спросил, а я и ответил.

Пожалуй, мурман не собирался его обидеть. Как говорят — каков вопрос, таков и ответ. Кстати, а если показать иноземцу нечто другое?

Ярослав полез в сумочку, которая в последнее время заменила ему карманы и вытащил из нее единсвтенное, что осталось после его перемещения — швейцарский нож. Тот, хваленый, с несколькими лезвиями и многофункциональный. Не то, чтобы он собирался его менять, но любопытно же, как оценят.

— Вот, думаю что дашь за такой ножик? — спросил Ярослав, достав-таки нож.

— И что это за нож-то такой? — удивился иноземец.

— Ну вот, смотри. — С этими словами Соколов принялся раскрывать лезвия, демонстрируя их слегка удивленному мурману. — Видишь, вот тут ножичек, а тут пилка, которой можно ветку перепилить. Вот шильце…

Про отвертку и штопор Ярослав пояснять вообще не стал. Шурупов тут нет, а штопором тоже открывать нечего. Если только у врага, во время допроса, в ухе поковырять… А что делать консервным ножом или открывалкой для пива — тут вообще неясно.

— И вот еще посмотри, — продемонстрировал парень ножницы. — Вот ими можно и ткань резать, и ногти стричь. А сбоку еще и пилочка для ногтей.

— Глупость какая-то! — пренебрежительно фыркнул мурман. Презрительно ткнув указательным пальцем в швейцарское чудо, пожал плечами. — Таким ножом даже лягушку не убьешь. А ногти к чему стричь? Их же сгрызть можно.

Ярослав только головой покачал, закрывая лезвия и убирая нож в сумку. Мысленно он говорил — Ишь, ножик не понравился. Такое достижение цивилизации, а этот дикарь не оценил. Но с другой стороны, за всё время пребывания в княжестве, Ярослав и сам этим ножиком почти не пользовался, разве что ногти подстригал и пилил.

Соколов уже собрался уходить с торжища — все, что хотел, он увидел, как раздался шум, топот и многоголосица. А это, оказывается, сам воевода клест пожаловал. Рядом с будущим князем стояло пять человек, с руками, положенными на рукояти мечей, а остальные, с луками и колчанами за спиной, стояли шагах в двадцати.